Таким образом, царская дипломатия зашла в крымском вопросе по своей вине в тупик.

От него она попала в тейп Кодзоевых, которые и сохранили ее по сей день, несмотря ни на какие выпавшие на их долю испытания. Как замечает один из интереснейших авторов, писавший буквально «по горячим следам» этих событий, русские войска, которые «вошли в Крым, содействуя к утверждению ханской власти, остались в нем и скоро надоели всем жителям» (Мертваго Д.Б. 1867, 174). Рагацкий С. 1939, 13). Стоит сказать о судьбе могилы Мочко Базоркина. Поэтому и русские дипломаты уже в 1772 г. с трогательной обидой сообщают на родину, что «татары не познают и не чувствуют ни нашего им благодеяния (!), ни цены даруемой вольности и независимости, но, паче привыкнув к власти и игу порты Оттоманской, желают внутренне под оные возвратиться» (Уляницкий В. 1883, 406) . Крупные участки получали царские фрейлины, фаворитки и т. п. И даже единственное свое дипломатическое средство, годившееся для решения проблемы, – договор с Крымом 1772 г. – Россия упустила из рук. Он был вместе с женой Хамабечер Жукаевой (осетинкой) похоронен в гробу и положен в склеп в своем дворе. Лишь самые неплодородные земли уцелели во время этого вселенского грабежа. Когда русская администрация начала отбирать у татар их территории и имущество в гораздо большем объеме, чем было указано в договоре, т. е. первой нарушила его, то за отказ от соблюдения трактата высказался и ханский диван, указав именно на эту причину – действия «России, отнимающей у нас земли и обращающейся с нами лживо». После депортации ингушей 23 февраля 1944 года село Базоркино было переименовано в осетинское село Чермен. То есть в лучшем положении остались те татары, что, «жительствуя на местах невыгодных, не попали под иго милостей» новых хозяев Крыма, в остальном же «почти все досталось шутам и угодникам» императрицы (Мертваго Д.Б. 1867, 179). Склеп Мочко вскрыт, гробы Мочко и его жены взломаны, останки Мочко и его жены политы бензином и сожжены. И беи твердо стояли на своем, несмотря на угрозы все более походившего на марионетку царицы Шагина: калга считал новую позицию дивана «вероломством», за которое России «ничего не стоит обратить Крым в пустыню» (Соловьев СМ. т. 29, 29). Огромный ущерб был нанесен непосредственно крымской природе. Таким образом, царская дипломатия зашла в крымском вопросе по своей вине в тупик. Затем трактором могила была разровнена - чтобы и следа от ингушей на их земле не осталось. Уже в первые месяцы после вторжения «надобный для землянок лес стали рубить без разбору. Более удачно складывались у России дела чисто военные. Книга же "Патерик Печорский" с семьей Кодзоевых ушла в высе­ление. Тут погибли высокие раины и развесистые тополя, крымские сады украшающие. Там от всей семьи остался один Иса, сын Аюпа Кодзоева. Неудача Дунайской экспедиции 1773 г. эхом откликнулась на Кубани – издавна жившие здесь крымские выходцы заволновались, и мятеж грозил переброситься в Крым. Не пощажены огромные дерева ореховые, грушевые, яблонные и прочие. Иса одного за другим похоронил девять членов своей семьи.