В других областях Юго-Востока страны тем более нет сколько-нибудь серьезного пророссийского движения.

Чтобы Медведев, став президентом, получил в наследство полупризнанную Абхазию и очень плохие отношения с Грузией и целым рядом стран. короткопалой рукой. - Чтобы никаких сравнений я больше не слышал! Военное командование, среди которого были, в том числе, эмигрировавшие после революции из России царские офицеры, готово было драться, и исход войны был отнюдь не очевиден. Путин делает все, чтобы Медведев понял: ему придется работать так, как хочет Путин. - И я решил ехать к отцу, не ожидая разрешения спецкомендатуры. Но политическое руководство Чехословакии струсило и сдалось Гитлеру. Решение бежать пришло мгновенно, и я уже знал, что ничто меня не оста-новит, иначе я поступить не мог. "Покориться Мухе, - думал я, шагая по пустой заснеженной улице, - это предать все, что мне дорого: отца, мать, выброшенных на старости из родного дома, своих друзей, светлые годы юности, забыть о чести, о человеческом достоинстве. Однако и мы тоже не будем сидеть сложа руки. Боеспособность современной украинской армии является, мягко говоря, крайне сомнительной, в чем повинны все власти Украины времен независимости, а также олигархи, безбожно грабившие страну и армию. Будем использовать все дипломатические и политические ресурсы вплоть до прямых переговоров с Россией. Такие, как Муха, хотят, чтобы мы забыли, что мы люди, что мы мечтали, учились. Еще одно отличие состоит в том, что в Судетах имело место мощное общественное немецкое движение, выступавшее за присоединение к Германии. Забыли, что у нас есть наши горы, наши песни! Не выйдет! - повторял я исступленно, - Не выйдет, Муха!" А если не поможет, то и апелляций к Евросуду. В нашем случае даже в Крыму так пророссийские силы представляют собой кучку маргиналов, не имеющих ни серьезных структур, ни широкой социальной базы, даже не смотря на подпитку Москвы. Предположим, Грузия участвует в прямых переговорах с российскими властями и вам прямо говорят: "Мы меняем политику по отношению к Сухуми и Цхинвали, только если вы раз и навсегда откажетесь от вступления в НАТО". Своими планами я поделился с Полиной Михайловной. За исключением весьма ограниченного оголтелого контингента, подавляющее большинство русского населения Крыма встретило российскую интервенцию без особого энтузиазма, чаще всего с опаской. - А вдруг задержат? - спросила она дрогнувшим голосом. Это бессмысленное требование. Во всяком случае, ликующие толпы, встречающие цветами и слезами «освободителей», не наблюдались. - А вдруг не задержат? Почему меня обязательно должны задер­жать? Что, у меня на лбу написано, что я. - Я не договорил. Это все равно что мы скажем Москве: "Ладно, мы вас не трогаем, но будем немножко трогать Чечню, Дагестан и Ингушетию". В других областях Юго-Востока страны тем более нет сколько-нибудь серьезного пророссийского движения. Это называется "государственный терроризм". - Да ведь пропуск везде спрашивают, - пыталась образумить меня старушка. Аншлюс Австрии, аннексия Судет и раздел Чехословакии, а также присоединение города Клайпеда (Мемель) сопровождались пароксизмом восторга со стороны местного немецкого, а часто и не немецкого населения.